С момента возникновения поселения Братска Острожного, бывшего центром волости, в нем жили грамотные люди, труд которых был направлен на выполнение государственных задач. Об одном таком роде, роде Карповых, и пойдет речь в этой статье.
            Местом жительства Братск стал для Карповых, видимо, еще в 17 веке. В переписи 1664 года среди братских пашенных крестьян встречается Павел Карпов из с.Филиппово Братского острога. Фамилию эту называет и В.Н. Шерстобоев в книге «Илимская пашня»; в главе о выступлении братчан против приказчика Кафтырева в 90-х годах 17 века указан, дающий показания на суде, боярский сын Семен Карпов.
            Отсутствие связующих документов, однако, привело к тому, что родовое древо ныне живущих в Братске Карповых, стало возможным восстановить только со второй половины 18 века. В это время в Братске жила Анна Ивановна Карпова (1749-1831) с двумя сыновьями Петром и Степаном. Сын Петра – Иван в 1822 году покинул Братск, поэтому об этой ветви Карповых ничего не известно. А вот о семье Степана Никифоровича (1774-1834) сведений для сообщения уже достаточно. Имена его двух сыновей и шестерых дочерей известны. Благо, что в Иркутске сохранились исповедальные росписи первой половины 19 века.
            Сыновья Степана - Михаил (1804 г.р.) и Иван (1807 г.р.) - остались известны в истории братской земли, как строители церквей, совершившие не одно богоугодное дело. При возведении Братской Богоявленской церкви Михаил Степанович Карпов был ее главным строителем, за что и был удостоен в 1844 году благодарности с благословением архиепископа Иркутского Нила. При этом нужно отметить, что это был не один храм, построенный им.
            В 1861 году Михаил Степанович Карпов вместе с братом Иваном и товарищем Иваном Воронковым вложили свой труд и средства в строительство алтаря к часовне, над могилой второго епископа Иркутского Иннокентия Неруновича в с. Спасова пустынь.
            Известно и то, что брат Михаила Степановича - Иван Степанович Карпов построил на свои средства красивейшую Тангуйскую Троицкую церковь, освященную в 1865 году . Следствием этого стало событие, упомянутое в «Иркутских Епархиальных ведомостях». 24.июня 1866 года Иван Степанович Карпов, староста при Богоявленской церкви с. Братск, был награжден (для ношения на груди) серебряной медалью на Станиславской ленте.
            Михаил Стефанович в это время уже не было в живых. 27 октября 1865 года он скончался вслед за женой Евдокией Петровной. Оба они, судя по записям в метрической книге, перед смертью исповедованы были и Святых Тайн приобщены.
            Сыновья Михаила Стефановича - Иван, Алексей и Федор - занимались традиционным крестьянским трудом. При этом Алексей еще и торговал. Его внук Михаил Ефимович вспоминал, что «в хозяйстве деда имелось до несколько десятков десятин посева и, кроме того, дед имел значительное для села в то время торговое дело». В семье Л.М.Карповой хранятся: амбарная торговая книга Алексея Михайловича, относящаяся к 80 годам 19 века, а также письмо к Алексею Михайловичу тестя, большеокинского священника Василия Лютикова. В нем батюшка просит послать в Иркутский монастырь ситцу на одежду, неизвестному нам, насельнику монастыря по имени Кузьма. «Алексей Михайлович! Будь добренький, пошли–ка нам ситцу на рубашку 9 аршин разного сорта, бусаго и побелее; да на двое брюк, чего–нибудь полосатенького… . Нам очень нужно сшить и послать ему в монастырь. Он пишет, что почти нагой, и монастырский диакон сказывает, что почти так».
            У Карпова Алексея Михайловича и у его жены Параскевы Васильевны была крепкая, дружная семья, в которой все много работали. В письме к сыну Александру в Иркутск они сообщают: «ты желаешь узнать, сколько мы накосили сена и нажали хлеба, сена мы накосили 540 копен и хлеба нажали 22 авина».
            Александр Алексеевич учился в это время в Иркутской Учительской семинарии, после окончания которой, на рубеже 19-20 веков, преподавал в школах Тулуна и Братска.
            В одном из писем сохранилось его описание Братска 1901 года: «Особенного в Братске ничего нет. Кругом затишье. Заводы почти молчат. Кругом беднота, денег достать негде. Хлеб продать некуда… Мельница моя мелет хорошо, но помол придерживают. Братск, словом, совсем захирел, что будет дальше, право, не знаю. Торговля в Братске совсем рушится. Карнауховы делятся, а Кузнецовы выпродавывают остальной товар. К празднику не знаем, где что достать. Ни масла, ни сахару, ни свеч, ничего положительно нет».
            Среди близких знакомых Александра был Николай Егорович Глотов, управляющий Николаевским железоделательным заводом. О нем Карпов не раз упоминает в письмах к родным. К примеру, сообщает о брате: «Ефимушка уехал в Иркутск. На дорогу я снабдил его деньгами. Отправил его к Глотову».
            Александр Карпов был, несомненно, способный молодой человек (увлекался поэзией, писал стихи), но, к сожалению, не реализовавший себя в полной мере - рано умер от чахотки. Болезнь эта унесла и младшего Алексея. Старший же Ефим Алексеевич прожил дольше всех своих братьев. Постоянным местом жительства его семьи был Братск, но сам он работал то на Николаевском железоделательном заводе, то строил КВЖД у ст. Хайлар. В самом Братске же он до старости трудился в почтово-телеграфном ведомстве.
            Чтобы дать о Ефиме Алексеевиче верное представление, обратимся к письму его современницы. «Высокочтимый Евфимий Алексеевич! Осмеливаюсь принести мою великую благодарность Вам и высокочтимой Екатерине Дмитриевне… за Ваши милости, благодеяния и внимание моему родителю старику Василию Жовнеру. Он бедный, в чужой далекой стороне, невинно сосланный, от скорби изнывающий. Вы ему явились великими благодетелями, не погнушались бедного изгнанника. Вы его поддержали во всем. Он мне пишет, и в письме Вас благодарит без конца. На праздник Святой Пасхи Вы его наградили всеми пасхальными принадлежностями. И так как я живу в Святой обители, то обещаю всегда молить Бога о Вашем дорогом здравии. Остаюсь с глубоким уважением к Вам послушница Немировского Свято-Николаевского женского монастыря Анфия Жовнер». Дополнением к письму служат записи, хранящиеся в городском музее, и сделанные 10 мая 1906 года учеником 2 класса Братской школы Фрыгиным Иваном. В них он сообщает, что Е. А. Карпов был в то время еще и старостой церкви Богоявления Господня в Братске.
            Трое детей в семье Ефима Алексеевича и Екатерины Дмитриевны (урожденной Муратовой) росли в атмосфере доброты и любви. И все трое получили хорошее образование. Старший Михаил выбрал профессию учителя вслед за дядей Александром Алексеевичем. После окончания Братского двухклассного училища в 1908 году, он поступил учиться в ту же Иркутскую Учительскую семинарию. За первый год обучения его отец заплатил 100 рублей, при этом, дав сыну в письме 5 ноября 1908 года, такой наказ: «Прошу тебя: старайся как можно сильнее, чтобы сдать экзамены и поступить на следующий год на казенный счет, хотя я и надеюсь, что ты это выполнишь по своему усердному учению, если будешь так же усердно заниматься, как дома». Просьбу Ефима Алексеевича Михаил выполнил. В последующие года учебы за успехи он был освобожден от уплаты.
            В 1912 году Михаил Ефимович вернулся в родное село и стал работать в Братском двухклассном училище, одновременно став активным участником затеваемых в селе общественных дел.
            В 1913 году было создано Братское отделение «Общества изучения Сибири и улучшения ее быта». Первым председателем его стал священник Леонид (Малышев). Для нужд общества он передал пустующий церковный дом, в котором расположили музей с библиотекой. Заведующим в нем стал М.Е.Карпов. Он вел «Предметный указатель музея» с записью первых поступлений и имен дарителей. Указатель этот сохранился и дает нам представление о хранящихся в музее ценнейших экспонатах. Эти предметы вызвали интерес не только жителей Братской волости, но даже одобрение иркутского губернатора, посетившего Братск и его первый музей.
            При этом заметим, что музей не был единственным увлечением Михаила Ефимовича. Сам он так писал о своих занятиях в те годы: «Любительские постановки пьес взрослыми, детские спектакли и праздники; работа в отделении «Общества изучения Сибири …», организация этим отделением в Братске музея, библиотеки, Кредитного Товарищества, Потребительского общества; организация чтений для взрослого населения и помощи семьям призванных на войну. Работал библиотекарем, зав. музеем, членом правления Кредитного Товарищества (и счетоводом), членом правления потребительского Общества (зав. торговлей и счетоводом)».
            При этом, будучи молодым человеком, Михаил Карпов был не чужд общения. Он хорошо играл на мандолине, балалайке. Сам сделал скрипку, часто исполняя на ней, особенно любимый им, «Ноктюрн» Шопена. Нередко Михаил ставил любительские спектакли, являясь их режиссе- ром. На фотографии того времени непременные участники тех действ: Михаил Ефимович с сестрой - учащейся нижнеудинской гимназии Екатериной, братом Степаном, с другом, Виктором Поповым и его сестрой Клавдией. Счастливая пора безмятежной юности; недолгая, к сожалению.
            В 1914 году началась I мировая война. Михаил Ефимович в армию не попал, был комиссован. В действующую армию были направлены двоюродные братья Ефима Алексеевича, сыновья Ивана Михайловича Карпова – Григорий, Иннокентий, Алексей и Федор.
            Иннокентий Иванович участвовал в тяжелых боях, попал в плен, несколько лет провел в Германии, только после революции вернулся на родину. Григорий Иванович тоже оказался за пределами России, воевал в Румынии, Франции, был в других европейских странах. За храбрость был награжден георгиевскими медалями.
            Интересны его сохранившиеся письма к родным, в Братск. В них он делиться впечатлениями о праздновании Пасхи в армии, сообщает о налетах авиации и бомбежках, интересуется сельскими новостями. В письмах чувствуется тревога, ощущение грядущих потрясений. «Я стар и то мне не нравиться вся эта жизнь, а как молодым людям… . Им будет очень тяжело в это горячее время. Ну что ж, на все Воля Господня»!
            Действительно, горячее было время, время лихолетья. Первая мировая война вылилась в революцию и новую войну, на сей раз гражданскую. Вражда разделила единый и некогда могучий народ. Михаил Ефимович Карпов не стал участвовать в этой борьбе, хотя еще в марте-августе 1917 года, после февральской революции он согласился занять пост председателя Братского ревкома.
            Часть же его родственников воевала за новую власть. Карпов Александр Михайлович, бежав из колчаковской армии, вступил в 1 Баярский полк, а после в 1921 году стал военкомом Братска. Его сестра Анастасия Михайловна пострадала из-за мужа партизана Григория Ивановича Карнаухова. Горячка, приведшая ее к смерти, была вызвана убийством карательным отрядом колчаковцев ее свекра - Ивана Николаевича. Тогда же сожгли дом Александры Ивановны Карповой по причине пребывания ее мужа, Николая Ивановича Юрина, в партизанах.
            Раны эти, казалось, стали зарастать после окончания гражданской войны. Жизнь входила в прежнее русло. На фотографиях Карповых 20-х годов - простые русские люди в скромных одеждах. Они много работали, растили детей, давая им на своем примере представление о смысле человеческой жизни как о помощи ближним. На снимке того времени мать Михаила Ефимовича- Екатерина Дмитриевна Карпова, староста Богоявленской церкви. На другом - Евдокия Ивановна Ознобихина,дочь Карпова Ивана Михайловича, живущая в д. Долгий Луг. По рассказам, она была истинной христианкой, и вместе с мужем привечала, кормила, устраивала всех сосланных в их село. А таких горемык в ту пору было немало. В России началось раскулачивание.
            Не обошло оно стороной и Братска. Были объявлены кулаками Карпов Иннокентий Иванович, Карпов Спиридон Михайлович, Карпова Параскева Васильевна, Карпов Михаил Иванович, Карпов Петр Федорович.
            Судьба одного из них Спиридона, сына Михаила Ивановича Карпова, особенно трагична. Он был один из тех, кто участвовал в формировании первого братского музея. Он выпахал под Камнем (место на р.Ока) скелет бурятского всадника в боевых доспехах и кости коня. Экспонат аборигена занял видное место в музее. По словам племянницы Анастасии Александровны, Спиридон Михайлович был образованный крестьянин, интересовался агротехникой, выписывал сельскохозяйственные журналы и добивался получения высоких урожаев на своем участке. Когда стали раскулачивать и отбирать имущество, двадцатидевятилетний С.М.Карпов не смирился В партийных документах написано об его угрозах председателю сельского совета Дементьеву. Следствием этого, была высылка его, как злостного кулака, в д. Каймоново. Вскоре, однако, последовал новый арест, отправка в Иркутскую тюрьму и расстрел по приговору от 13.10.1930 года.
            Прошло несколько лет. И вновь Михаил Иванович Карпов теряет сына. Бывшего красного партизана, в 1930 году раскулаченного (член семьи кулака) и восстановленного в правах, с 1934 года председателя Братского сельпо, Александра Михайловича Карпова арестовали как врага народа. Ему было 40 лет, когда 5 января 1938 года его расстреляли в Иркутске по приговору Тройки трибунала. Жена Александра Михайловича Александра Павловна (девичья ее фамилия Голобородькова) осталась с тремя детьми. Но это была не первая ее потеря. В 1930 году был убит ее родной брат, один из организаторов выступления крестьян против советской власти в 1930 году Константин Серышев (фамилия ему была дана по приемному отцу).
            В те годы пострадал и Михаил Ефимович Карпов. Он был уволен с работы по пустяшной причине, за отказ вывести школьников на колхозное поле без накомарников. Его восстановили лишь благодаря жалобам учеников в Народный Комиссариат Просвещения, откуда пришло указание восстановить на работе учителя. Писали ребята и самому Максиму Горькому; тот в знак солидарности с учителем прислал в Братск через своего коменданта И.М. Кошенкова 100 рублей. Семья Карповых сохранила квитанцию о переводе, на обратной стороне которой написано: «Дорогой товарищ! По указанию А.М.Горького посылаю Вам 100 рублей. О получении их прошу известить открыткой. Кошенков. 27.08.1934 г.»
            Карпов стал вновь преподавать в школе, где он был особенно нужен, как человек больших знаний и разнообразных интересов. У Михаила Ефимовича была лучшая в селе библиотека, состоящая не только из книг, но и многих периодических изданий. Своей сестре Екатерине Михаил Ефимович писал 31 декабря 1930 года: «Читаю иногда запоем. Особенно с увлечением читаю все то, что касается обширных планов пятилетки и особенно генерального плана. Сказочно-быстрыми темпами берутся все новые и новые позиции, намеченные пятилетним планом. Выписывая, я тоже не отстаю в темпах. А именно, получаю: «Правду», «Восточно-Сибирскую правду» (такая газета у нас появилась вместо газеты «Власть труда»), «Прожектор», «Наши движения», «30 дней», «Народный учитель», «Естествознание в трудовой школе», «Красная Нива», «Вестник знания», «Естествознание школе», «Естествознание и марксизм», «Вокруг света», «Всемирный следопыт», «Роман-газета», «Роман-газета для ребят». На следующий год выписываю еще больше. И все это, если не полняком прочитываю, то, во всяком случае, просматриваю… .Таким образом, я посетил почти все гиганты нашего строительства, заглянул в будущее, побывал в прошлом».
            Дочь Учителя Людмила Михайловна рассказывала, что почтальон приходил к нему первому, выгружая в их доме большую часть содержимого своей сумки. Его ученики рассказывали: «Мы и мысли не могли допустить, что он чего-то не знал. Нам, казалось, что он объехал весь мир. Когда он говорил о Ломоносове, нам казалось, что он тоже Ломоносов, только наш - братский».
            В школе Михаил Ефимович преподавал математику, химию, физику, черчение, столярное и переплетное дело. На уроках рисования водил ребят в поле, на реку; сам хорошо рисовал. На уроках пения знакомил ребят с нотными знаками, играл на музыкальных инструментах. Михаил Ефимович вел и уроки астрономии, следствием этого стала статья в местной газете «Отчего происходят солнечные затмения?» Статья появилась в 1936 году перед солнечным затмением.
            Серьезный интерес вызывала у Михаила Ефимовича агрономия. Журналы и книги по этой части составляли значительную часть его библиотеки. Сохранилось фотография с внушительной выставки урожая, выращенного им с ребятами на пришкольном участке. Ученики Михаила Ефимовича вспоминали: «Он знал в деревне каждого, у кого хоть чему-нибудь можно поучиться. Ко многим крестьянам водил нас в огород на экскурсию, как на опытный участок. Вот, мол, смотрите, как ваши отцы умеют. Ведь не простое это дело - такую добрую морковь вырастить или такой урожай картофеля собрать».
            Но главным делом – делом всей его жизни, интерес к которому не покидал его никогда, стало краеведение.
            Михаил Ефимович был достаточно известен в среде краеведов, хотя публикаций у него, скорее всего, не было. В январе 1925 года он был приглашен на I Восточно-Сибирский краеведческий съезд. «Ваше непосредственное участие в работе I съезда Оргбюро считает весьма желательным», - написал Карпову в приглашении председатель оргбюро Золотарев.
            Известно о тогдашнем сотрудничестве Михаила Ефимовича с исследовательницей А.И.Михайловской, автором исторического очерка «Братский острог», изданного Иркутским музеем в 1928 году. На обложке этой брошюры, присланной М.Е.Карпову, содержится надпись Михайловской «Уважаемому Михаилу Ефимовичу от автора». Сохранилось и письмо Михайловской к учителю.
            «Вы говорили, - пишет Михайловская, - что с началом занятий вы… снимете план старого острога… . Может быть, Вы все таки сумели бы сообщить мне точные данные о размерах двух его сторон и о количестве ям с красной глиной». Далее в письме написано: «Помнится, Вы не отказывались записать и текст преданий (о переносе острога и бурмистре). И то и другое вошло бы в отчет, и было бы очень ценно для будущих исследователей».
            В работе Анны Ивановны содержатся тексты интересующих ее преданий, а также план старого острога с указанием, что осмотр его производился автором при «любезном участии учителя с.Братск М.Е.Карпова». Выходит, что просьбу А. И. Михайловской М.Е. Карпов выполнил.
            В 30-е годы Михаил Ефимович выполнял обязанности уполномоченного ОХРИС (охраны памятников искусства, старины) по Братскому району. Совместно с иркутянами еще в 1927 году удалось паспортизировать ряд памятников: башни Братского острога, Братскую Богоявленскую церковь, Большеокинскую и Шамановскую церкви. Как исторический памятник на учет была поставлена Кежемская церковь.
            Поэтому 23 августа 1935 года именно к нему («как самому старому работнику братского музея») обратился сотрудник Иркутского краевого музей, судя по подписи, Я.Ходукин, с просьбой оказать содействие сотруднику музея Корнееву по сбору средств и вывозке всего, что имеет интерес и значение. Он имел в виду: архив церковный, ценности церковные, разобранные по рукам, мухановский ковер, ценности братского музея.
            Видимо, помощь была оказана. Архив церковный сейчас в Государственном архиве Иркутской области, мухановский ковер - подарок декабриста церкви - в Иркутском музее декабристов. А в фондах Иркутского областного музея, наверное, стоит поискать археологические предметы, увезенные братским учителем Михаилом Сельдышевым в Иркутск и принятые там по расписке на временное хранение. Предметы интересные. В сохранившейся расписке указана, например, голова нефритового медведя.
            В 30-е годы М.Е.Карпов увлекся идеей промышленного освоения нашего края - идеей Ангарстроя. В письме к Екатерине он пишет: «Увлекся я искательством. Но, так как, я не геолог и к тому же не имею возможности странствовать по тайге, то я … веду разведку среди охотников и вообще бывалых людей. Я, главное, имею нашу ШКМ, ребята которой… могут иногда, раскачавшись, сделать очень и очень много. Так вот, я собрал по району уже до 200 разных сведений». Сведения эти, с указанием уже 400 мест полезных ископаемых, были высланы Карповым в Иркутское областное геологическое управление. И там признали их важность, назначив Братской школе крупную денежную премию. Об этих находках писал в свое время С.Третьяков в книге «Страна А.Е.», называя М.Е.Карпова и его ученика будущего геолога В.Муратова местными активистами, немало сделавшими для осуществления идеи Ангарстроя.
            Мечта о сооружении грандиозных электростанций на Ангаре витала тогда в умах многих. Будущий академик, историк и археолог Алексей Павлович Окладников писал об этом времени: «Раскопки на Ангаре были связаны с большой мечтой об Ангарстрое. Археологи 30-х годов, располагая скудными материальными средствами, оснащенные большим энтузиазмом, стремились по мере сил расчистить зону этого строительства своими раскопками».
            Тогда в Братском районе рядом с Окладниковым работал и М.Е.Карпов. Они вели раскопки в окрестностях Братска и на участке «Братск-Стрелка». На фотографии 1937 года А.П.Окладников и М.Е.Карпов показаны при разборке найденного материала. Позднее о Карпове Окладников напишет в книге «Неолитические памятники Нижней Ангары», где охарактеризует его как человека «много лет неутомимо собиравшего археологический материал»; а в главе «Могильники в районе Братска» укажет, что остатки древнего неолитического погребения у подножия Монастырского Камня были найдены им вместе с учителем Карповым.
             К сожалению, найденные Карповым археологические материалы сгорели вместе со зданием школы, где они хранились. Там же погибли и экспонаты первого братского музея. Это событие стали настоящей трагедией для Михаила Ефимовича. Спустя десятилетия он с горечью рассказывал об этом ленинградскому писателю И. Авраменко. Авраменко так опишет это позднее в 1956 году в одном из своих очерков в журнале «Нева»: «С болью рассказывал Михаил Ефимович о музее, который им был создан в Братске и сгорел. Больше всего ему было жаль персидскую монету, находящуюся в музее. Ему так и не удалось довести до конца исследование, каким образом она попала в таежные, далекие от торговых путей, места».
            Можно с уверенностью сказать, что краеведческая деятельность Михаила Ефимовича вызывали у его учеников одновременно интерес к прошлому и любовь к родному краю, к малой родине. А это, в свою очередь, играло существенную роль в мировоззрении будущих солдат Великой Отечественной войны.
            Ученики Михаила Ефимовича встретились с врагом уже в июне 1941 года. Тогда на западной границе у г. Владимир-Волынский в тяжелых оборонительных боях погиб летчик Георгий Михайлович Карпов. А на северном флоте в первые часы войны отбивал атаки вражеских самолетов выпускник Братской школы и Ленинградского военно-морского училища выпуска 1941 года Карнаухов Михаил Григорьевич, еще один родственник Михаила Ефимовича. Впоследствии он был назначен начальником штаба дивизиона, обслужившего в годы войны одну из первых в стране радиолокационных установок, закупленных в Англии.
            Тогда судьбы наших соотечественников зависели от мужества воинов Советской армии, к числу которых принадлежали и представители рода Карповых. Это: Карпов Иван Федорович, разведчик - артиллерист, прошедший всю войну; разведчик Ознобихин Алексей Филиппович, награжденный за отвагу двумя орденами Красной Звезды и погибший в Литве в 1944 году; старший лейтенант Николай Алексеевич Фомин, убитый в Запорожье в ноябре 1943 года.
            Людмила Михайловна Карпова, дочь учителя, вспоминая Николая Фомина, других выпускников братской школы предвоенных лет, говорила: «Помню, как шли они по коридору школы - подтянутые, в галстуках, со значками ГТО, ворошиловского стрелка, обсуждая какие-то проблемы, и думаю, что эти ребята не могли не победить того страшного врага».
            Воинов воспитывает Учитель. Он закладывает в их души чувство любви к Родине и готовность жертвовать во имя ее. То, что таким учителем в Братске был Михаил Ефимович Карпов, видно из писем к Нему его учеников, находившихся в армии.
            «Только здесь, на грани жизни и смерти я понимаю всю глубину той большой работы, которую делаете Вы на протяжении многих лет - писал Карпову Алекандр Киняев, - Моя батарея считается лучшей в бригаде. Вчера я получил четвертый орден. И когда я принимал его из рук командира полка, мне хотелось, чтобы Вы услышали мой голос: «Спасибо Вам, Михаил Ефимович, спасибо, родной. Мои победы - это результаты Вашего труда».
            «Хотя между нами и нет родства, но прожитые годы детства и отрочества, при Вашем непосредственном участии в моем нравственном воспитании и общеобразовательном развитии оставили у меня неизгладимую память о Вас, как о прекрасном человеке, хорошем учителе, воспитателе молодежи в современном духе», - передавал с фронта В.Воронков 10 апреля 1943 года.
            «У меня есть к Вам просьба. Мне по долгу службы требуется книга «Пятизначные таблицы логарифмов». Я пришел к выводу, что достать ее можно только у Вас. Убедительно прошу, Михаил Ефимович, выслать ее заказной бандеролью. Она требуется для вычисления исходных данных для стрельбы. Ваш недисциплинированный, но уважающий вас ученик Иван Цапин».
            Будущий полковник Михаил Метляев писал 4 ноября 1944 года: «Желаю Вам еще многих, многих годов жизни, чтобы тысячи (ребят) Вы научили и воспитали в духе таких же патриотов родины, какими оказались Вы в дни Великой Отечественной войны».
            Действительно, в те военные годы Михаил Ефимович показал себя человеком неравнодушным к судьбе Отечества. Каждый день он слушал и записывал сводки информбюро, а затем шел с известиями о положении на фронте к ученикам и их родителям. Вместе они собирали посылки с теплыми вещами для воевавших солдат. В одну из посылок он вложил свои новые валенки. Еще раньше сдал на нужды обороны свое единственное золотое кольцо. Сохранились квитанции о перечислении им в фонд обороны страны 1000 рублей и 120 рублей на постройку самолетов.
            Тревога за судьбу страны переплеталась у него с тревогой за жизни конкретных и любимых им людей. Тетя его, Александра Дмитриевна Куликова (дев.Муратова), с семьей оказалась в блокадном Ленинграде. Не было весточки от единственной сестры Екатерины.
            Екатерина Ефимовна и ее муж Иулиан Двалли до войны жили в Ростове, где Двалли работал главным прокурором города. Когда немцы подошли к Ростову, Двалли ушел в партизанский отряд, а жену отправил в эвакуацию. К несчастью, немцы обстреляли колонну беженцев, Екатерине пришлось вернуться в город. Здесь ее арестовали гестаповцы как жену одного из городских руководителей и отправили в концлагерь в Германию. После освобождения Екатерина Ефимовна, узнав о гибели мужа, уехала в Ленинград к, пережившей блокаду, Александре Дмитриевне. И только, когда и она умерла, Екатерина Ефимовна вернулась на родину.
            Здесь кипела жизнь. В 40 - 50 – е годы дом Михаила Ефимовича был перевалочной базой для многих научных экспедиций. В течении многих лет у него останавливались Археологические экспедиции Института истории материальной культуры АН СССР под руководством Е.Ф.Седякиной, ученицы академика Окладникова. Да и сам маститый академик частенько гостил в гостеприимном доме Михаила Ефимовича и Екатерины Ефимовны, с которой он был знаком с юности, со времен учебы в Нижнеудинске.
            Встречали здесь и экспедицию института этнографии АН СССР. В архиве Карповых находится письмо Михаилу Ефимовичу от двух ее участников: Л.М.Сабуровой и Н.И.Гаген-Торн В нем Гаген-Торн 13.11.1958 года сообщает о своем намерении написать заметку в «Известия Географического общества» об экономике Братского района и о варварском истреблении тайги Большой стройкой. В письме выражается надежда, что темпы строительства Братской ГЭС не будут идти в безумной спешке. Как видно из письма, мысль эта возникла у ученой в период пребывания в Братске, во время бесед с Михаилом Ефимовичем и Екатериной Ефимовной.
            Известно и о других гостях дома Карповых. В доме останавливались специалисты по архитектуре Г.К.Вагнер и А.В. Никитин. Последний занимался переносом башен Братского острога из зоны затопления. В одном из писем к Карпову он сообщает о переносе северо-западной башни в Москву и просит Михаила Ефимовича приютить и помочь указаниями завхозу, который пребудет раньше его.
            Михаил Ефимович помогал тогда многим, в том числе и научному сотруднику иркутского музея П..П.Хороших. В «Записках Иркутского областного краеведческого музея » 1958 года, в статье «Археологические находки в зоне строительства Братской ГЭС» П.П.Хороших пишет, что М.Е.Карпов указал ему на несколько неисследованных памятников археологии в Братском районе.
            Деятельность М.Е.Карпова была оценена государственной властью. В 1946 году ему вручили медаль «За доблестный труд в годы Великой Отечественной войны», в марте 1948 года значок «Отличник народного просвещения». В 1950 году Михаил Ефимович был награжден орденом Ленина. После того, как в газетах был опубликован Указ о награждении, со всех концов страны посыпались телеграммы с поздравлениями от учеников, друзей, знакомых. Телеграмму прислали: ведущий геолог Сибири, Герой Социалистического труда, лауреат Государственной и Ленинской премии Л.П.Тумольский, кандидат наук филолог Московских А.П., братский краевед Иван Усов, врач Добровольская и другие. Из Иркутска пришла телеграмма от дочери Людмилы: «Поздравляю папочку с высокой наградой и сообщаю, что практику сдала на «отлично».
            Людмила Карпова в 1946 году окончила школу и поступила на исторический факультет в Иркутский педагогический институт. Окончив его, она, благодаря личному вмешательству первого секретаря Братского райкома партии Тимофеева (понимал секретарь значение родовых корней) была направлена в родную школу. Со временем Людмила Михайловна показала себя достойной преемницей своего отца, настоящим учителем, краеведом, одним из создателей лучшего школьного музея Братска – музея школы №1.
            За свой труд она была награждена орденом Трудового Красного Знамени, медалью «За доблестный труд». Но главная награда для нее - это благодарность ее учеников, которых немало в Братске. Ученица Л.М.Карповой Заслуженный учитель России, преподаватель русского языка и литературы Селезнева Гера Васильевна так написала о ней в газете «Братский лесохимик»: «Безразличных на ее уроках не было никогда. Но самое главное, что всегда привлекало в Людмиле Михайловне - это кристальная порядочность и великий патриотизм. Она знает историю своей школы, города, края как никто другой. Она до сердечной боли переживает за те беды, которые обрушились на Россию. Приходя к ней, невозможно застать ее одну. Дом ее всегда полон. Людмила Михайловна, уже находясь на пенсии, всем нужна. В этом содержание ее сегодняшней жизни».
            Гера Васильевна и сама принадлежит этому славному роду. Ее мама, Карпова Вера Иннокентьевна, была известной в районе (она работала учителем в селах Красный Яр, Филиппово, Долгий Луг Братского района, инспектором Братского районо) и в городе Братске (работала завучем школ № 1,9, 5, директором школы №24) учителем. Она была награждена медалями «За доблестный труд в годы войны», «За трудовую доблесть», званием «Отличник народного просвещения». Вокруг нас и сегодня живут ее ученики, вспоминающие свою, уже усопшую, учительницу добрым словом. Кстати, классным руководителем Веры Иннокентьевны с 5 по 7 класс был Карпов Михаил Ефимович.
            Род братских Карповых славен не только своими учителями. Брат Людмилы Михайловны Карпов Юрий Михайлович после окончания Иркутского университета был направлен на работу в цех монокристаллов Усольского производственного объединения «Химпром», Со временем главный технолог цеха приобрел известность как изобретатель и рационализатор, у которого немало зарегистрированных патентов и авторских свидетельств. Отсюда награды: серебряная и бронзовая медаль ВДНХ, медали «За трудовую доблесть», «За доблестный труд». Одна из работ, в которой участвовал Юрий Михайлович была выдвинута на соискание Ленинской премии. Часть программ «Химпрома» тогда была ориентирована на космос. Поэтому труд Ю.М.Карпова был вложен в создание искусственных тел, посылаемых на Луну и Венеру.
            Вот такой род - один из многих сибирских родов. Из историй таких семейств складывается и история нашей малой родины, и история всего нашего отечества. На примере рода Карповых особенно видно, как важно человеку заниматься нужным делом, жить осмысленно, по-доброму. Только тогда имена этих людей останутся в памяти последующих поколений.