I. Введение.
В начале 60-х годов, после затопления водами Братского водохранилища многих ангарских деревень, в Куватку съехались на житьё крестьяне этих деревень. Здесь поселилось более 50 семей ветеранов Великой Отечественной войны. Наша деревня гордилась своими ветеранами: их чествовали по праздникам, приглашали на торжественные мероприятия, в школу. Школьники к 23 февраля и 9 мая делали им подарки, собирали сведения о своих ветеранах, тимуровцы оказывали помощь. Время шло, менялась страна, менялись люди, воспоминания о войне были отодвинуты на второй план бурными политическими переменами. Вместе с ними канули в прошлое многие добрые традиции, не было больше тимуровцев, да и в школу некого стало приглашать. Был потерян, к сожалению, целый пласт истории. Из числа прежних ветеранов в Куватке ныне проживают только трое: Парилов Василий Иванович, Филиппов Григорий Петрович и герой моего рассказа - Панов Пётр Иванович.
Основная часть
Весть о том, что в семье Пановых прибавление, быстро облетела Балю - маленькую деревушку в 30 дворов. Это был
пятый ребёнок в семье, мальчик.
Пана ещё отходила после ночных родов. Малыш мирно посапывал рядом. Его красноватое личико обрамляли медно-золотистые волосики. День выдался жаркий. Двери в дом, задернутые занавеской, были открыты. С улицы слышались крики ребятишек.
"Дуняша,- устало сказала мать - погаркай-ка пацанов, чего они там расходились, как Ангара". Дуняша - старшая дочь, материна помощница, вышла на крыльцо.
В это время её
младшие братья Ванька и Витька уже готовы были сцепиться с соседскими ребятишками. «А я говорю, у нас золотой мальчик родился!»- кричал Витька. «Не золотой, а рыжий», - бросали в ответ соседские пострелята, не приди вовремя Дуняша, битвы было бы не избежать. Ванька рос спокойным, рассудительным мальчиком. Витька, напротив, был шустрым, весёлым. С утра встанет, пока сестра Манька спит, частушку сочинит, усядется на кровать, да как заиграет на балалайке:
Отчего у нашей Маньки Ягоды поспели?
Оттого, что наша Манька Ссытся на постели.
Вечером домой вернулся отец. Рубаха от пота прилипла к его спине. Но пах он не потом, а смолой и хвоей, так как работал на пихтоваренном заводе. Отец наклонился над малышом и, на зависть старшим детям, костлявыми пальцами осторожно потрогал его невесомые волосики. Потом погладил по плечу мать: "Ничего, Пана, мужик - в дом помощник, нам на старости кормилец будет. А назовём его..." И дети дружно крикнули: «Петька!».
Это был первый день жизни Панова Петра Ивановича, 3 июля 1922 года.
Семья Пановых была небогатой. Мать работала в колхозе. Ему было несколько дней от роду, когда она вышла в поле. СЕМЬ ртов им с отцом прокормить было нелегко. Много испытаний выпало на долю этой семьи. Схоронили двоих детей (один умер от простуды, второй - от аппендицита). Прокормить большую семью в колхозе становилось всё труднее, и Иван уехал в Заярск. Устроился там работать старшим конюхом, вскоре перевёз из Бали семью.
Страшное слово "ежовщина" не обошло стороной Пановых. Отец до последних дней жизни так и не понял, за что его посадили, да притом дважды. В 38 году его отпустили, Пётр за год до этого отучился в вечерней школе, его приняли в механический цех сначала учеником слесаря, потом учеником токаря.
После возвращения отца, семье показалось, что всё наладится, но отца снова забрали, а семья вернулась в Балю.
Шёл 39 год. Петра по приписке райвоенкомата назначили ликвидатором в вечернюю школу. До самой войны обучал он грамоте односельчан. Поначалу очень смущался, когда приходилось учить тех, кто намного старше его, даже в деды годится. Тот день мало, чем отличался от остальных.
Вдруг, крики и плач заставили Петра выбежать на улицу. У конторы толпились люди. Среди них он увидел постаревшую и как-то сразу осунувшуюся мать. Война...
Проводили на фронт Ивана и Виктора. Иван был отправлен на запад, а Виктор - на восток. Петра на фронт не взяли, наложили бронь. Колхозу нужен был кузнец, и больше года он правил сенокосилки, жатки. Часто, глядя на женщин, Пётр удивлялся, откуда они берут силы, ведь свою работу делают и мужиков, ушедших на фронт, заменили. Больше других девушек приглянулась ему Луша Панова. Высокая, стройная, тёмные, красивые волосы сплетены в косу. Работать умела так, что нельзя не залюбоваться, а уж пела так, что голос её Пётр из тысячи голосов узнал бы. Но не до любви в ту пору было молодёжи. Шла война.
В 42 году с Петра сняли бронь, и 5 сентября он ушёл служить.
Вначале он попал в Иркутск, а оттуда в Монголию, где в составе отдельной зенитной огневой точки прослужил 4 месяца. Никто не сможет о человеке рассказать лучше, чем он сам. Рассказ Петра Ивановича о себе приводится на аудиокассете.
В повседневной жизни он мало рассказывал о войне, эти воспоминания были для него болезненными, много крови, слёз, бед, смертей пришлось повидать.
Сын Анатолий признался, что им не часто доводилось слышать о войне от отца. Но если рассказывал, то обязательно вспоминал бой под Сталинградом на высоте 951. Пётр Иванович говорит, что было очень страшно, а кто не боится, тот не воевал. Сначала тебя обстреляют, потом сам постреляешь, а уж потом и воевать можно. Первое ранение Петр получил 14 октября, когда шли бои на Гомельском направлении. Кругом разрывы снарядов, немцы стреляют так, что головы не поднять. Много наших ребят тогда полегло. Убило и командира. Вот и принял Пётр командование взводом на себя. Выскочил из траншеи. Вокруг крики: "Панов, в траншею!" Не помнит Пётр, как в траншею спрыгнул. Ранило его тогда в ногу крепко. Помнит только, что дополз до воронки, а уж там его наши бойцы подхватили, да в медсанбат отнесли.
В полевом госпитале ему сделали операцию, но неудачно. Отправили в Смоленск, потом в Казань. Лечили долго, делали повторные операции. Образовался свищ, нога не заживала. Но молодость, сибирская закалка и упорство врачей принесли свои плоды. Поставили врачи Петра на ноги. Пароход " Калинин" держал курс из Казани в Саратов. Панов направлялся в саранское артиллерийское училище. Но оказалось, что школа набрала курсантов и больше не принимала. Вернулся опять в Саратов, а там его приметил представитель с Челябинской области, который набирал танкистов. Говорит: "Пойдёшь, Панов, на механика- водителя танка учиться?" А Панов- тощий, длинный, в ответ: " Я ж в танк не войду!" " Войдёшь, ещё место для экипажа останется, "- подмигнул представитель. Так Пётр попал на Урал. После учёбы дали Петру танк Т-34 для перегона на фронт. Но на фронте он и остался, не стал возвращаться в тыл. У экипажа, которому Пётр танк пригнал, убило водителя, вот Пётр его и заменил. Экипаж попался дружный, боевой. Да и Т-34- машина боевая, сильная. Так что отмахал на нём экипаж по Восточной Пруссии до самого Кенигсберга.
Командир танка Кузнецов часто говорил Петру: "Молодец. Умеешь танк
водить, молодой. Помни, что от тебя в бою всё зависит". Да и со стрелком экипажу повезло.
Пётр часто писал домой с фронта. Из ответных писем узнал, что в 43-м отпустили отца. Его привезли худого, чуть живого. Назначили отца присматривать за тем, как девчонки работают. Сил работать самому у него просто не было. Списались с братом Иваном. Он тоже служил танкистом. Брат Виктор служил в Манчжурии. Из дома писали, что родной деревне живётся непросто. Непосильные работы, голод, дети обовшивели. Мать Прасковья Максимовна, красавица, богатого роду, одна тянулась на семью. В годы войны на её долю выпало немало испытании: в 42-м умер десятилетний сын, трое сыновей были на фронте. Мужа хоть и отпустили из заключения, но легче не стало, за ним самим надо было ухаживать. Работать приходилось дотемна. Снопы сушить иногда с фонарями ходили. Спать некогда было. На работе мучки дадут, в котелке воду вскипятят, кружку мучки туда засыпят - вся еда. Этой баландой и кормились. Картошку по ночам до самого снега копали. Великое счастье, если удастся по меже телёнку травки на зиму подкосить. Эти письма волновали Петра. Хотелось ещё скорее отбить родную землю, вернуться домой, помочь родным. Но до конца войны было ещё далеко...
На 6 апреля был назначен штурм Кенигсберга. Немцы яростно отбивались, но остановить наступление наших войск уже не могли, и 9 апреля город был взят. Вскоре экипажу была дана команда отогнать танки на 25 километров в тыл, отдыхать. Но отдохнуть не удалось. Едва поставили танки, как поступила новая команда; опять в бой. Выехали, у Балтийского моря развернулись и снова в бой. Немцы отстреливались изо всех сил. В том бою танк Петра был подбит. Самого его ранило. Ребята выскочили из горящего танка и Петра вытащили. На нём живого тела не было, да ещё сильно обгорел.
Из Германии его направили в госпиталь в Каунасе. Войны здесь не было, но от пуль бандеровцев много наших ребят погибло. Здесь познакомился Пётр с Николаем Омельченко, подружились, много лет потом переписывались. В Каунасе Петру сделали операцию. Из его тела извлекли 23 осколка. На левую ногу наложили гипс. Так что День Победы Пётр, встретил на больничной кровати. Как услышали бойцы о Победе, что тут началось. Начали бить чашки. Грохот, хохот, крики веселье. А самое смешное, что уцелела только 1 чашка. Ели по очереди, Пока последний раненый завтрак заканчивает, первый уже обедать начинает. В этот день в госпиталь приехали артисты с концертом. Остался Пётр один в палате. Лежит, чувствует, что боль в ноге нестерпимая. Криком, говорит, кричу. Главный врач пришёл, гипс слегка надрезал, а там кровь. Кровь тут - же полилась из надреза. Срочно в операционную унесли Петра. В ноге остался осколок. Его удалили. Легче стало бойцу. Но не все осколки смогли удалить врачи. До наших дней в память о сражениях носит Пётр Иванович 2 осколка. 1 - в челюсти, 2 -в кисти руки, Они даже прощупываются на ощупь. 24 июня госпиталь эвакуировали в Иваново - Вознесенск, где Пётр пробыл до 5 октября. Самостоятельно передвигался с трудом. Дали провожатого с госпиталя до Москвы, посадили на поезд до Иркутска.
Там еле успел на речной вокзал до Тулуна, а оттуда с последним пароходом добрался до Бали. Правда высадили Петра на остров, а уж оттуда его на лодке сплавили в родное село.
Радости родных не было границ. Судьба наградила Пановых за испытания - с фронта вернулись все 3 сына, вернулись героями, в медалях, орденах. Вспоминания о войне ещё долго не давали покоя Петру. Часто вспоминал он о войне. Сядет есть, вспоминает, что на фронте под Смоленском бывало дня по 3 не ели. Бои. Иногда хлеб с самолёта сбросят. Иногда повар оденет на себя термоса и ходит по окопам.
С местными
жителями не сталкивался. Знали бойцы, что в деревнях у них у самих есть нечего.
Был случай возле станции Молодёжной (45км от Бреста) местные жители жаловались на наших партизан, мол грабят их. Командиры начали разъяснять, что это бандиты, а партизаны вам помогают.
Пётр Иванович рассказывал также, что в Румынии женщинам внушали, что у нас, русских рога, так они подбегали, щупали головы нашим бойцам. Смешно. Были и не очень весёлые случаи.
Так, перед взятием Кенигсберга наши танки нарвались на немцев. 3 танка было подбито. Пётр Иванович рассказывает: «Я на танке вырвался на бугор, да один оказался. Под горой навесы. Я под гору. Дал команду: «Бейте!» Подъехали к сараям под горой, ударили. Полицаев убили. Там закричали. Ворота открыли, а там наши пленные: русские, украинцы, белорусы. Выбели, Они просят нас, их на танк взять. А мы им: «Мы вас взять не можем, идите к пехоте. Они вас накормят, в тыл отправят»
В Кенигсберге нас местный народ боялся. В центр города мы въехали 9 октября, аэродром окружили. Начальник аэродрома хотел взлететь - не дали.
В одном из зданий Кенигсберга отбили наших пленных. Выходит среди них 1 парень, еле живой истощённый, а часы на руке чудом сохранились. Командир танка ему и говорит: «Дай сюда часы, тебе они незачем, свалятся с руки, потеряешь». А парень ему: « Эх ты, воин- освободитель. У кого часы берёшь? Мы ж с тобой с одного села!» Стыдно стало командиру, обнял земляка, заплакали оба». В родном селе Петра приняли в колхоз учётчиком в контору. Но вскоре бухгалтера отозвали в район, а Петра оставили за него, отправили на курсы райисполкому в Оёк.
В 48 году Пётр женился на Лукерье. Вернувшись в Балю, он поразился тем, как она повзрослела и похорошела. Учились вместе, особо не замечал, а теперь, как в 41, глаз
отвести не мог. Да и Луше он был по душе, вот и соединили свои судьбы.
В 1949 году курсы окончил, в новой должности начал работать. В 1950 году началось объединение колхозов, Баля присоединилось к Громам. Петра направили в громы бухгалтером, перевёз семью, опять отучился на курсах. Громы приглянулись молодой семье. Люди добрые, смешливые. Славились Громы своими песнями. Его жители умели работать, умели и веселиться, праздники всем селом справляли. Бывало, только первый лёд тронется на Ангаре, люди на берег выйдут, жгут костры, кашу мучную наварят, уху. Старики к реке вытащатся. Считалось, что если старик до ледохода дожил - значит ещё поживёт. Наедятся люди, наговорятся, а потом до глубокой ночи будет разносить Ангара дивные напевы громовчан.
Женщины в Громах Лукерью приняли, как родную, уважали за трудолюбие, незлобливый характер. Здесь родились их старшие дети.
В конце 50-х узнали о затоплении Громов. Перебраться решили в Новую Куватку, Дом в Громах спалили, а дом с Бали в 1960 году перевезли в Куватку.
Новое село отстраивалось, росло. Пётр пошёл в колхоз бухгалтером, а с 63 года - помпотехом в гараж. Лукерья Ивановна работала разнорабочей. Поля Куватки давали богатый урожай зерновых. Баржи на Крутеньком грузили сутками, они не успевали вывозить хлеб. В 77 году Петру Ивановичу назначили пенсию, но он продолжал трудиться до 1985 года в должности учётчика тракторно - полеводческой бригады. (У Петра Ивановича и так была инвалидность, а в тот год зрение резко ухудшилось, сказались ранения. Они нарушили зрение, зубы. Пришлось ставить протезы). К своим боевым наградам он прибавил трудовые, Пётр Иванович - ветеран труда. В86 году в гостях у Панова побывали корреспонденты Рудых и Черемных. Они написали рассказ о нём, который можно прочитать в книге «Братчане на фронте и в тылу».
Петр Иванович и Лукерья Ивановна вместе 57 лет. Они и сейчас живут в своем, перевезённом с Бали, доме. Вырастили пятерых детей. Дети очень тепло отзываются о своём отце. Дочь Людмила и сын Анатолий поведали о том, что отец не был с ними строг, помогал делать уроки, проверял дневники, на собрания в школу ходил. Вечерами читал детям книги, поделки делал. Был заботливым отцом, очень беспокойным. Когда дочь Фая уехала в Тулун, он туда ей дрова возил. Да и в жизни он - лёгкий человек. Моложе был, любил компании, анекдоты мог часами рассказывать, играл на гармошке, так что праздники в семье Пановых были всегда очень весёлыми.
У Петра Ивановича много замечательных внуков и правнуков, которых он безмерно любит. Старики стараются помочь своим детям и внукам, чем могут. Только вот сил мало остаётся, а здоровья ещё меньше. Недавно у Пановых умер брат Виктор. Его смерть здорово подкосила стариков. Наш ветеран совсем ослеп, практически не слышит, еле передвигается по комнате. Но и сейчас его волнуют дела в стране, в совхозе, Часами вслушивается он в маленькое радио, прикладывая его к еле слышащему уху.
Во время встречи с учителем Наяновой Л. В. Пётр Иванович просил передать привет учителям школы, пожелать им, чтобы хорошо учили детей, Растили настоящих граждан нашей Родины. Сетовал на то, что мало внимания власти уделяют ветеранам, местная власть не часто наведывается, чувствуют старики себя брошенными. Спасибо, говорит, общество слепых не забывает, да президент поздравления шлёт и пенсию повышает. Будет, чем детям помочь...
Заключение.
Бессилие старости - страшная штука. Обидно, что мы мало внимания уделяем нашим ветеранам, тем, кому обязаны жизнью, свободой.
Современная молодёжь практически ничего не знает о подвигах своих дедов. Она больше знает о войне 1812 года, чем о Великой Отечественной войне, этого не должно быть. О войне надо знать, хотя бы для того, чтобы гордиться своими земляками, предками, своей страной и никогда не допустить новой войны.
